Девять принцев Эмбера

                                               Роджер Желязны

После целой вечности ожидания кажется, что-то стало проясняться.

Попытался пошевелить пальцами ног - удалось. Я лежал, распластавшись, в больничной постели, обе ноги были в гипсе, но все-таки это были мои ноги.

I squeezed my eyes shut, and opened fhem, three times.

The room grew steady.

Where the hell was I?

Я изо всех сил зажмурился, потом открыл глаза - и так три раза.

Комната постепенно перестала вращаться вокруг меня. Но где это, черт побери, я нахожусь?

Then the fogs were slowly broken, and some of that which is called memory returned to me. I recalled nights and nurses and needles. Every time things would begin to clear a bit, someone would come in and jab me with something. That's how it had been. Yes. Now, though, I was feeling halfway decent. They'd have to stop.

Постепенно туман, застилавший мозг, начал рассеиваться, и я кое-что припомнил. Долгие темные ночи, санитарок и уколы. Каждый раз, как только я начинал приходить в сознание, меня тут же кололи какой-то гадостью. Так все и было. Да. Именно так. Но сейчас я чувствовал себя вполне прилично. По крайней мере наполовину. И им придется прекратить это их лечение.

Wouldn't they?

The thought came to assail me: Maybe not.

Придется ли?

Может быть, и нет - внезапно пришло на ум.

Some natural skepticism as to the purity of all human motives came and sat upon my chest. I'd been over narcotized, I suddenly knew. No real reason for it, from the way I felt, and no reason for them to stop now, if they'd been paid to keep it up. So play it coo'l and stay dopey, said a voice which was my worst, if wiser, self.

So I did.

Естественный скептицизм относительно чистоты человеческих намерений прочно укоренился в моем мозгу. Да меня просто перекололи наркотиками, - внезапно сообразил я. По моим ощущениям, никакой особой необходимости в этом не было и не могло быть, но если уж они начали, то с какой стати им останавливаться именно сейчас? Ведь наверняка за это заплачено. Значит - действуй хладнокровно и сделай вид, что ты все еще в дурмане, - подсказал мой внутренний голос, мое второе я, самое худшее, но и более мудрое.

Я последовал его совету.

A nurse poked her head in the door about ten minutes later, and I was, of course, still sacking Z's. She went away.

By then, I'd reconstructed a bit of what had occurred

Санитарка осторожно заглянула в палату примерно десятью минутами позже и, конечно, я все еще храпел. Дверь тихо закрылась.

К этому времени в памяти восстановилось кое-что из того, что произошло.

I had been in some sort of accident, I remembered vaguely. What had happened after that was still a blur; and as to what had happened before, I had no inkling whatsoever. But I had first been in a hospital and then brought to this place, I remembered. Why? I didn't know.

Я смутно припоминал, что попал в какую-то аварию. Что произошло потом - было как в тумане, ну, а о том, что было до этого, я вообще не имел ни малейшего представления. Но сперва меня привезли в обычный госпиталь, а потом перевели сюда, это я помнил, но не знал, почему.

However, my legs felt pretty good. Good enough to hold me up, though I didn't know how much time had lapsed since their breaking—and I knew they'd been broken.

So I sat up. It took me a real effort, as my muscles were very tired. It was dark outside and a handful of stars were standing naked beyond the window. I winked back at them and threw my legs over the edge of the bed.

I was dizzy, but after a while it subsided and I got up, gripping the rail at the head of the bed, and I took my frst step.

Okay. My legs held me.

So, theoretically, I was in good enough shape to walk out.

Однако я чувствовал, что ноги были в полном порядке. По крайней мере, я вполне мог ходить, хотя и не помнил точно, сколько времени прошло с тех пор, как я их сломал. Ну а то, что у меня было два перелома - это помнил.

Голова несколько кружилась, но вскоре это прошло, и я поднялся, держась за железный прут изголовья кровати, и сделал свой первый шаг.

Полный порядок - ноги меня держат.

Итак, теоретически я вполне способен уйти отсюда восвояси.

I made it back to the bed, stretched out and thought. I was sweating and shaking. Visions of sugar plums, etc.

In the State of Denmark there was the odor of decay...

Я вновь добрался до кровати, улегся поудобнее и стал думать. Меня зазнобило, на лбу выступил пот. Во рту отчетливо чувствовался вкус сладкого пудинга...

В Дании пахло гнилью...

It had been an accident involving an auto, I recalled. One helluva one...

Then the door opened, letting in light, and through slits beneath my eyelashes I saw a nurse with a hypo in her hand.

She approached my bedside, a hippy broad with dark hair and big arms.

Да, я попал в автокатастрофу, да еще какую... Затем дверь открылась, впустив в комнату луч яркого света из коридора, и сквозь щелки век я увидел сестру со шприцем в руках.

Она подошла к постели - широкобедрая бабища, темноволосая и с толстыми руками.

Just as she neared, I sat up.

“Good evening,” I said.

“Why-good evening,” she replied.

Как только она приблизилась, я сел.

- Д-добрый... - ответила она.

“When do I check out?” I asked.

“I'll have to ask Doctor.”

“Do so,” I said.

- Когда я выписываюсь отсюда?

- Это надо узнать у доктора.

- Узнайте!

“Please roll up your sleeve.”

“No thanks.”

“I have to give you an injection”

- Пожалуйста, закатайте рукав.

- Нет, благодарю вас.

- Но мне надо сделать вам укол.

“No you don't. I don't need it”

“I'm afraid that's for Doctor to say.”

- Нет, не надо. Мне он не нужен.

- Боюсь, что доктору виднее.

“Then send him around and let him say it. But in the meantime, I will not permit it.”

“I'm afraid I have my orders.”

- Вот и пригласите его сюда, и пусть он сам это скажет. А до того я не позволю делать себе никаких уколов.

- И все же боюсь, что тут ничего нельзя сделать. У меня точные указания.

“So did Eichmann, and look what happened to him,” and I shook my head slowly.

“Very well,” she said. “I'll have to report this...

- Они были и у Эйхмана, а поглядите-ка только, что с ним сделали.

И я медленно покачал головой.

“Please do,” I said, “and while you're at it, tell him I've decided to check out in the morning.”

“That's impossible. You can't even walk—and there were internal injuries...”

- Обязательно доложите, - съехидничал я, - и кстати, во время своего доклада не забудьте сказать, что я решил выписаться отсюда завтра утром.

- Это невозможно. Вы не можете даже стоять на ногах, а что касается внутренних повреждений и кровоизлияний...

“We'll see,” said I. “Good night”

She swished out of sight without answering.

- Посмотрим, - сказал я, - спокойной ночи.

Она исчезла из комнаты, не удостоив меня ответом.

So I lay there and mulled. It seemed I was in some sort of private place—so somebody was footing the bill. Whom did I know? No visions of relatives appeared behind my eyes. Friends either. What did that leave? Enemies?

Я вновь улегся поудобнее и задумался. Похоже было, что я нахожусь в частной клинике, и это означало, что кто-то должен был оплачивать счет, и немалый. Но кто? Кого я знал? Я не мог вспомнить ни одного своего родственника или друга. Что из этого следовало? Что меня упрятали сюда враги?

I thought a while.

Nothing.

Nobody to benefact me thus.

Я стал думать дальше.

Ничего.

И никого, кто мог бы поместить меня сюда.

I'd gone over a cliff in my car, and into a lake, I suddenly remembered. And that was all I remembered.

I was...

I strained and began to sweat again.

I didn't know who I was.

Мой автомобиль упал с небольшого утеса прямо в озеро... И это было все, что я помнил.

Я...

Я весь напрягся, и меня вновь прошиб пот.

Я не знал, кто я такой.

But to occupy myself, I sat up and stripped away all my bandages. I seemed all right underneath them, and it seemed the right thing to do. I broke the cast on my right leg, using a metal strut I'd removed from the head of the bed. I had a sudden feeling that I had to get out in a hurry, that there was something I had to do.

I tested my right leg. It was okay.

Несколько раз согнул и разогнул правую ногу. Полный порядок.

I shattered the cast on my left leg, got up, went to the closet.

No clothes there.

Then I heard the footsteps. I returned to my bed and covered over the broken casts and the discarded bandages.

Разбив гипс на левой ноге, я поднялся и подошел к стенному шкафу.

Моей одежды там не было.

Затем я услышал шаги. Я вернулся на кровать и как можно более тщательно накрылся бинтами и разломанным гипсом.

The door swung inward once again.

Then there was light all around me, and there was a beefy guy in a white jacket standing with his hand on the wall switch.

“What's this I hear about you giving the nurse a hard time?” he asked, and there was no more feigning sleep.

Дверь вновь открылась.

Затем комната ярко осветилась, и у самого входа, у выключателя встал здоровенный детина в белом халате.

“I don't know,” I said. “What is it?”

That troubled him for a second or two, said the frown then, “It's time for your shot.”

- Не знаю, - ответил я, - а что?

Это его обеспокоило на секунду-другую, затем, нахмурившись, он продолжал.

“Are you an M. D. ?” I asked.

“No, but I'm authorized to give you a shot”

- Вы врач?

- Нет, но мне велено сделать вам укол, а для этого у меня хватит медицинской подготовки.

“And I refuse it'“ I said, “as I've a legal right to do. What's it to you?”

“You'll have your shot,” he said, and be moved around to the left side of the bed.

- А я отказываюсь от укола, - сказал я, - и имею на это полное юридическое право. В конце концов, какое вам дело?

- Я сделаю вам укол, - проговорил он, приближаясь с левой стороны кровати.

He had a hypo in one hand which bad been out of sight till then.

It was a very foul blow, about four inches below the belt buckle, I'd say, and it left him on his knees.

“ !” he said, after a time.

В руке его появился шприц, тщательно до этого скрываемый.

Это был очень некрасивый, грязный удар, дюйма на четыре ниже пояса, если я не ошибаюсь. Он упал перед кроватью на колени.

“Come within spittng distance again,” I said, “and see what happens.”

“We've got ways to deal with patients like you,” he gasped.

- Еще раз подойдете ко мне, и пеняйте на себя.

- Ничего, мы умеем обращаться и с такими пациентами - выдавил он с трудом.

So I knew the time had come to act.

“Where are my clothes?” I said.

“ !” he repeated

Тогда я понял, что наступило время действовать.

- ... ... - повторил он.

“Then I guess I'll have to take yours. Give them to me.”

It became boring with the third repetition, so I threw the bedclothes over his head and clobbered him with the metal strut.

Within two minutes, I'd say, I was garbed all in the color of Moby Dick and vanilla ice cream. Ugly.

- В таком случае мне придется позаимствовать вашу. Дайте-ка ее сюда.

Его ругань начала уже утомлять меня, так что пришлось накинуть на него простыню и оглушить железным прутом.

Примерно через две минуты я был одет во все белое - цвет Моби Дика и ванильного мороженого. Какое уродство.

I shoved him into the closet and looked out the lattice window. I saw the Old Moon with the New Moon in her arms, hovering above a row of poplars. The grass was silvery and sparkled. The night was bargaining weakly with the sun. Nothing to show, for me, where this place was located. I seemed to be on the third floor of the building though, and there was a cast square of light off to my left and low, seeming to indicate a first floor window with someone awake behind it.

Я запихал его в стенной шкаф и выглянул сквозь зарешеченное окно. Я увидел старую луну с молодым месяцем на руках, качающую его над верхушками тополей. Трава слабо серебрилась и переливалась тонким светом. Ночь слабо спорила с солнцем. Ничто не подсказывало, где именно я находился. Комната моя тем не менее располагалась на третьем этаже здания, и освещенный квадрат окна слева внизу от меня говорил о том, что на первом этаже кто-то не спал.

So I left the room and considered the hallway. Off to the left, it ended against a wall with a latticed window, and there were four more doors, two on either side. Probably they let upon more doors like my own. I went and looked out the window and saw more grounds, more trees, more night, nothing new. Turning, I headed in the other direction.

Doors, doors, doors, no lights from under any of them, the only sounds my footsteps from the too big borrowed shoes.

Так что я вышел из комнаты и осмотрел коридор. Слева он заканчивался глухой стеной с зарешеченным окном, и по обе стороны располагались четыре двери. Скорее всего, они вели в такие же палаты, как и моя. Вернувшись к окну, я не обнаружил ничего нового: те же деревья, та же земля, та же ночь. Я повернулся и направился в другую сторону.

Двери, двери, двери без единой полоски света под ними, и единственный звук - шлепанье моих ног, да и то только потому, что позаимствованная обувь оказалась слишком велика.

Laughing Boy's wristwatch told me it was five forty-four. The metal strut was inside my belt, under the white orderly jacket, and it rubbed against my hip bone as I walked. There was a ceiling fixture about every twenty feet, casting about forty watts of light.

I came to a stairway, off to the right, leading down. I took it. It was carpeted and quiet.

The second floor looked like my own, rows of rooms, so I continued on.

Часы моего вышибалы показывали пять часов сорок четыре минуты. Металлический прут я заткнул за пояс под белым халатом, и он очень неудобно бил меня во время ходьбы по бедру. На потолке примерно через каждые двадцать футов горела лампа дневного света.

When I reached the first floor I turned right, looking for the door with light leaking out from beneath it.

I found it, way up near the end of the corridor, and I didn't bother to knock.

Добравшись до первого этажа, я свернул направо и пошел по коридору, высматривая дверь с выбивающейся из под нее полоской света.

Дверь эта оказалась самой последней в коридоре, и я был так невежлив, что вошел в нее без стука.

The guy was sitting there in a garish bathrobe, at a big shiny desk, going over some sort of ledger. This was no ward room. He looked up at me with burning eyes all wide and lips swelling toward a yell they didn't reach, perhaps because of my determined expression. He stood, quickly.

За большим полированным столом, наклонившись над одним из ящиков, сидел человек в роскошном халате. На палату эта комната что-то не была похожа.

Он поднял голову, глаза его загорелись, а губы раздвинулись на секунду, как будто он хотел закричать, но удержался, увидев выражение моего лица. Он быстро встал.

I shut the door behind me, advanced, and said:

“Good morning. You're in trouble.”

People must always be curious as to trouble, because after the three seconds it took me to cross the room, his words were:

Я закрыл за собой дверь, подошел ближе и поздоровался:

Люди, по-видимому, никогда не излечатся от любопытства по поводу неприятностей, потому что, подождав те секунды, которые потребовались мне, чтобы пересечь комнату, он спросил:

“What do you mean?”

“I mean,” I said, “that you're about to suffer a lawsuit for holding me incommunicado, and another one for malpractice, for your indiscriminate use of narcotics. I'm already suffering withdrawal symptoms and might do something violent...”

- Что вы хотите этим сказать?

- Я хочу сказать, - ответил я, - что я собираюсь подать на вас в суд за то, что вы держали меня взаперти, а также за издевательство и незаконное употребление наркотиков. В настоящий момент у меня как раз начался тот период, когда мне необходим укол морфия, а потому я за себя не отвечаю и могу начать бросаться на людей, и...

He stood up.

“Get out of here,” he said.

Он выпрямился.

- Убирайтесь отсюда!

I saw a pack of cigarettes on his desk. I helped myself and said, “Sit down and shut up. We've got things to talk about.”

He sat down, but he didn't shut up:

“You're breaking several regulations,” he said.

Тут я увидел на столе пачку сигарет. Закуривая, я процедил:

Сесть-то он сел, но не заткнулся.

“So we'll let a court decide who's liable,” I replied. “I want my clothes and my personal effects. I'm checking out..”

“You're in no condition-”

“Nobody asked you. Pony up this minute, or answer to the law.”

- Вас не спрашивают. Гоните мои вещи, или я действительно обращусь в суд.

He reached toward a button on his desk, but I slapped his hand away.

“Now!” I repeated. “You should have pressed that when I came in. It's too late now.”

Он потянулся к кнопке звонка на столе, но я отбросил его руку.

“Mr. Corey, you're being most difficult ..

Corey?

- Мистер Кори, вы были очень тяжелым па...

Кори???

“I didn't check me in here,” I said, “but I damn well have a right to check me out. And now's the time. So let's get about it.”

“Obviously, you're in no condition to leave this institution,” he replied. “I cannot permit it I am going to call for someone to escort you back to your room and put you to bed.”

“Don't try it,” I said, “or you'll find out what condition I'm in. Now, I've several questions. The first one's Who checked me in, and who's footing my bill at this place?”

“Very well,” he sighed, and his tiny, sandy mustaches sagged as low as they could.

He opened a drawer, put his hand inside, and I was wary.

- Не советую. В противном случае вы на себе испытаете, в каком я сейчас состоянии. А теперь ответьте мне на несколько вопросов. Во-первых, кто поместил меня сюда и платит за всю эту роскошь?

- Ну хорошо...

Он вздохнул, и его маленькие усики печально опустились долу.

Открыв ящик стола, он сунул туда руку, и я насторожился.

I knocked it down before he had the safety catch off: a.32 automatic, very neat; Colt. I snapped the catch myself when I retrieved it from the desk top; and I pointed it and said: “You will answer my questions. Obviously you consider me dangerous. You may be right.”

He smiled weakly, lit a cigarette himself, which was a mistake, if he intended to indicate aplomb. His hands shook.

Мне удалось выбить пистолет еще до того, как он спустил предохранитель. Очень изящный кольт-32. Подобрав пистолет с крышки стола, я сам снял его с предохранителя и направил в сторону доктора.

Он слабо улыбнулся и тоже закурил, явный просчет с его стороны, если он желал выглядеть уверенным в себе. Руки у него здорово тряслись.

“All right, Corey-if it will make you happy,” he said, “your sister checked you in”

“?” thought I.

“Which sister?” I asked.

“Evelyn,” he said.

- Ну ладно, Кори, - сказал он. - Коли это вас успокоит, то поместила вас сюда ваша сестра.

- Какая сестра?

- Эвелина.

No bells. So, “That's ridiculous. I haven't seen Evelyn in years,” I said. “She didn't even know I was in this part of the country.”

He shrugged.

И это имя мне ни о чем не говорило.

Он пожал плечами.

“Nevertheless ..

“Where's she staying now? I want to call her,” I said.

“I don't have her address handy.”

- И тем не менее...

- А где она живет сейчас? Я хотел бы навестить ее.

- У меня нет при себе ее адреса.

“Get it.”

He rose, crossed to a filing cabinet, opened it, riffled, withdrew a card.

- В таком случае узнайте его.

Он поднялся, подошел к полке с картотекой и вытащил оттуда одну из карточек.

I studied it. Mrs. Evelyn Flaumel... The New York address was not familiar either. but I committed it to memory. As the card said, my first name was Carl. Good. More data.

I stuck the gun in my belt beside the strut then, safety back on, of course.

“Okay,” I told him. “Where are my clothes, and what're you going to pay me?”

Я внимательно прочел все, что там было написано.

Мисс Эвелина Флаумель...

Адрес в Нью-Йорке тоже был мне незнаком, но я его запомнил. Судя по карточке, меня звали Карл. Карл Кори. Прекрасно. Чем больше данных, тем лучше.

Я засунул пистолет за пояс, рядом с прутом. Естественно, поставив на предохранитель.

“Your clothes were destroyed in the accident,” he said, “and I must tell you that your legs were definitely broken-the left one in two places. Frankly, I can't see how you're managing to stay on your feet. It's only been two weeks-”

“I always heal fast,” I said. “Now, about the money...

“What money?”

- Вся ваша одежда пропала при катастрофе, - прошипел он, - и я все же должен сообщить вам, что у вас были сломаны обе ноги, причем на левой переломов было два. Честно говоря, я просто не понимаю, как вы можете стоять. Прошло всего две недели...

- Я всегда поправляюсь быстро, - ответил я. - А теперь поговорим о деньгах.

- Каких деньгах?

“The out-of-court settlement for my malpractice complaint. and the other one.”

“Don't be ridiculous!”

- Которые вы заплатите мне, чтобы избежать суда за незаконное содержание в клинике, злоупотребление наркотиками и так далее.

- Не будьте смешным.

“Who's being ridiculous? I'll settle for a thousand, cash, right now.”

“I won't even discuss such a thint.”

- Кто из нас смешон? Я согласен на тысячу долларов наличными, только сразу.

- Я не намерен даже обсуждать этого вопроса.

“Well, you'd better consider it—and win or lose, think about the name it will give this place if I manage enough pretrial publicity. I'll certainly get in touch with the AMA, the newspapers. the-”

“Blackmail,” he said, “and I'll have nothing to do with it.”

“Pay now, or pay later, after a court order,” I said. “I don't care. But it'll be cheaper this way.”

- Заплатите вы мне сейчас или потом, после решения суда - мне все равно. Но сейчас это обойдется значительно дешевле.

If he came across, I'd know my guesses were right and there was something crooked involved.

He glared at me, I don't know how long.

Finally, “I haven't got a thousand here,” he said.

Если он согласится, то я буду твердо знать, что все мои догадки были верны и эта история достаточно грязна.

Он уставился на меня и молчал довольно долго.

“Name a compromise figure,” I said.

After another pause, “It's larceny.”

- В таком случае назовите цифру сами, - предложил я.

После еще одной паузы он добавил:

- Это вымогательство.

“Not if it's cash-and-carry, Charlie. So, call it.”

“I might have five hundred in my safe.”

“Get it.”

He told me, after inspecting the contents of a small wall safe, there was four-thirty, and I didn't want to leave fingerprints on the safe just to check him out. So I accepted and stuffed the bills into my side pocket.

- Ну какие между нами могут быть счеты? Валяйте. Сколько?

- В моем сейфе есть долларов пятьсот.

- Доставайте.

Тщательно осмотрев свой маленький стенной сейф он сообщил мне, что там всего лишь четыреста тридцать долларов, а так как мне не хотелось оставлять отпечатков пальцев, пришлось поверить ему на слово. Я забрал купюры и засунул их во внутренний карман.

“Now what's the nearest cab company that serves this place?”

He named it, and I checked in the phone book, which told me I was upstate.

I made him dial it and call me a cab, because I didn't know the name of the place and didn't want him to know the condition of my memory. One of the bandages I had removed had been around my head.

- Где тут у вас ближайшая компания такси?

Он назвал место, и я проверил по телефонному справочнику, заодно уточнив, где я нахожусь.

Я заставил его набрать номер и вызвать мне такси, во-первых, потому, что не знал названия его клиники, а во-вторых, потому, что не хотел показать ему, в каком состоянии моя память. Одна из повязок, которые я тщательно удалил, была вокруг головы.

While he was making the arrangement I heard him name the place: it was called Greenwood Private Hospital.

I snubbed out my cigarette, picked up another, and removed perhaps two hundred pounds from my feet by resting in a brown upholstered chair beside his bookcase.

При заказе машины я услышал и название клиники:

Я затушил сигарету, вытащил из пачки другую и освободил свои ноги от примерно двухсотфунтовой тяжести, усевшись в удобное кресло коричневой кожи рядом с книжным шкафом.

“We wait here and you'll see me to the door,” I said.

I never heard another word out of him.

- Подождем здесь, и вы проводите меня до выхода.

От него я больше так и не услышал ни слова.

It was about eight o'clock when the cab deposited me on a random corner in the nearest town. I paid off the driver and walked for around twenty minutes. Then I stopped in a diner, found a booth and had juice, a couple of eggs, toast, bacon and three cups of coffee. The bacon was too greasy.

Было часов восемь утра, когда шофер такси высадил меня на каком-то углу ближайшего города. Я расплатился и минут двадцать шел пешком. Затем зашел в закусочную, устроился за столиком и заказал себе сок, пару яиц, тост, бекон и три чашки кофе. Бекон был слишком жирный.

After giving breakfast a good hour, I started walking, found a clothing store, and waited till its nine-thirty opening.

I bought a pair of slacks, three sport shirts, a belt, some underwear, and a pair of shoes that fit. I also picked up a handkerchief, a wallet, and pocket comb.

Понаслаждавшись завтраком примерно с час, я вышел из закусочной, дошел до магазина одежды и прождал там до девяти тридцати - время открытия. Купил себе пару брюк, три рубашки спортивного покроя, пояс, нижнее белье и ботинки впору. Выбрал носовой платок, бумажник и расческу.

Then I found a Greyhound station and boarded a bus for New York. No one tried to stop me. No one seemed to be looking for me.

Sitting there, watching the countryside all autumn-colored and tickled by brisk winds beneath a bright, cold sky, I reviewed everything I knew about myself and my circumstances.

Затем, отыскав гринвудскую автостанцию, купил себе билет до Нью-Йорка. Никто не попытался меня остановить. Никто, вроде бы, за мной не следил.

Сидя у окна, глядя на осенний пейзаж с быстро мчавшимися по небу облачками, я попытался собрать воедино все, что знал о себе и о том, что со мной произошло.

I had been registered at Greenwood as Carl Corey by my sister Evelyn Flaumel. This had been subsequent to an auto accident some fifteen or so days past, in which I had suffered broken bones which no longer troubled me. I didn't remember Sister Evelyn. The Greenwood people had been instructed to keep me passive, were afraid of the law when I got loose and threatened them with it. Okay. Someone was afraid of me, for some reason. I'd play it for all it was worth.

Я был помещен в Гринвуд как Карл Кори моей сестрой Эвелиной Флаумель. Это произошло после автокатастрофы примерно две недели назад. Притом у меня были переломаны ноги, чего я сейчас не чувствовал. И не помнил никакой сестры Эвелины. Персонал Гринвуда, очевидно, получил инструкции держать меня в постели в беспомощном состоянии: по крайней мере доктор был явно испуган, когда я пригрозил судом. Ну что ж. Значит, кто-то по какой-то причине боялся меня. Так и придется держаться.

I forced my mind back to the accident, dwelled upon it till my head hurt. It was no accident. I had that impression, though I didn't know why. I would find out, and someone would pay. Very, very much would they pay. An anger, a terrible one, flared within the middle of my body. Anyone who tried to hurt me, to use me, did so at his own peril and now he would receive his due, whoever he was, this one. I felt a strong desire to kill, to destroy whoever had been responsible, and I knew that it was not the first time in my life that I had felt this thing, and I knew, too, that I had followed through on it in the past. More than once.

Я вновь стал вспоминать о том, как произошла катастрофа, и додумался до того, что у меня разболелась голова. Все же происшествие это не было случайностью. Я был твердо в этом убежден, хотя и не знал, почему. Ну что же, выясним и это, и тогда кому-то не поздоровится. Очень, очень не поздоровится. Ненависть горячей волной обдала мне грудь. Кто бы ни пытался повредить мне, знал, на что он шел, и делал это на свой страх и риск, так что теперь ему не на что будет жаловаться, кто бы это ни был. Я чувствовал сильное желание убить, уничтожить этого человека, и внезапно понял, что эти ощущения не в новинку мне, что в своей прошлой жизни я именно так и поступал. Причем не один раз.

I stared out the window, watching the dead leaves fall.

When I hit the Big City, the first thing I did was to get a shave and haircut in the nearest clip joint, and the second was to change my shirt and undershirt in the men's room, because I can't stand hair down my back. The . 32 automatic, belonging to the nameless individual at Greenwood, was in my right-hand jacket pocket. I suppose that if Greenwood or my sister wanted me picked up in a hurry, a Sullivan violation would come in handy. But I decided to hang onto it. They'd have to find me first, and I wanted a reason. I ate a quick lunch, rode subways and buses for an hour, then got a cab to take me out to the Westchester address of Evelyn, my nominal sister and hopeful jogger of memories.

Before I arrived, I'd already decided on the tack I'd take.

Я уставился в окно, на мертвые опадающие листья.

Проезжая по улицам города до Вестчестера, я обдумывал план дальнейших действий и свое поведение при встрече.

So, when the door to the huge old place opened in response to my knock, after about a thirty-second wait, I knew what I was going to say. I had thought about it as I'd walked up the long, winding, white gravel driveway, between the dark oaks and the bright maples, leaves crunching beneath my feet, and the wind cold on my fresh-scraped neck within the raised collar of my jacket. The smell of my hair tonic mingled with a musty odor from the ropes of ivy that crowded all over the walls of that old, brick place. There was no sense of familiarity. I didn't think I had ever been here before.

И когда в ответ на мой стук дверь большого старинного дома отворилась практически сразу, я уже знал, что буду говорить. Я все тщательно обдумал, еще когда шел по извилистой аллее - подъезду к дому - мимо дубов-великанов и ярких осин, а ветер холодил мою только что подстриженную шею под воротником куртки. Запах тоника от моих волос смешивался с густым запахом плюща, обвивавшего стены старого кирпичного здания. Ничто не было мне знакомо, и вряд-ли я когда-либо был здесь раньше.

I had knocked, and there had come an echo.

Then I'd jammed my hands into my pockets and waited.

When the door opened, I had smiled and nodded toward the mole-flecked maid with a swarthy complexion and a Puerto Rican accent.

На мой стук ответило эхо.

Затем я засунул руки в карманы и стал ждать.

Когда дверь отворилась, я улыбнулся и кивнул плоскогрудой служанке с россыпью родинок на лице и пуэрториканским акцентом.

“Yes?” she said,

“I'd like to see Mrs. Evelyn Flaumel, please.”

- Да? - спросила она.

- Я бы хотел повидать мисс Эвелину Флаумель.

“Who shall I say is calling?”

“Her brother Carl.”

“Oh come in please,” she told me.

- Как прикажете доложить?

- Ее брат Карл.

- О, входите, пожалуйста.

I entered a hallway, the floor a mosaic of tiny salmon and turquoise tiles, the wall mahogany, a trough of big-leafed green things occupying a room divider to my left. From overhead, a cube of glass and enamel threw down a yellow light.

The gal departed, and I sought around me for something familiar.

Я прошел в прихожую, пол которой был выстлан мозаикой из крохотных бежевых и розовых плиток, а стены были целиком из красного дерева. Освещала все это серебряная с эмалью люстра, вся в хрустальных рожках.

Девчушка удалилась, и я стал осматриваться, пытаясь хоть что-нибудь узнать.

Nothing.

So I waited.

Presently, the maid returned, smiled, nodded, and said, “Please follow me. She will see you in the library.”

Тщетно.

Тогда я стал просто ждать.

Наконец, служанка вернулась, улыбнулась и изрекла:

I followed, up three stairs and down a corridor past two closed doors, The third one to my left was open, and the maid indicated I should enter it. I did so, then paused on the threshold.

Я пошел за ней: три лестничных пролета вверх, а затем по коридору мимо двух закрытых дверей. Третья слева была открыта, и служанка остановилась, приглашая войти. Я остановился на пороге.

Like all libraries, it was full of books. It also held three paintings, two indicating quiet landscapes and one a peaceful seascape. The floor was heavily carpeted in green. There was a big globe beside the big desk with Africa facing me and a wall-to-wall window behind it, eight stepladders of glass. But none of these was the reason I'd paused.

Как и в любой другой библиотеке, повсюду здесь были книги. На стенах висели три картины - два пейзажа и одна марина. Пол застлан тяжелым зеленым ковром. Рядом с большим столом стоял столь же большой глобус, с его поверхности на меня смотрела Африка. Позади стола и глобуса во всю стену протянулось окно со стеклом по меньшей мере восьмисантиметровой толщины. Но остановился на пороге я не поэтому.

The woman behind the desk wore a wide-collared, V-necked dress of blue-green, had long hair and low bangs, all of a cross between sunset clouds and the outer edge of a candle flame in an otherwise dark room, and natural, I somehow knew, and her eyes behind glasses I didn't think she needed were as blue as Lake Erie at three o'clock on a cloudless summer afternoon; and the color of her compressed smile matched her hair. But none of these was the reason I'd paused.

На женщине, сидевшей за столом, было платье цвета морской волны с глубоким вырезом спереди, у нее были длинные волосы в локонах, по цвету напоминающие нечто среднее между закатными облаками и пламенем свечи в темной комнате, а ее глаза - я это чувствовал, знал - за большими очками, в которых она, по-моему, не нуждалась, светились такой же голубизной, как озеро Эри в три часа пополудни ясным летним днем. Цвет же ее сжатых коралловых губ удивительно гармонировал с волосами. Но все же и не поэтому я остановился на пороге.

I knew her, from somewhere, though I couldn't say where.

I advanced, holding my own smile.

“Hello,” I said.

Я знал ее, эту женщину, знал, но абсолютно не помнил, кто она такая.

Я вошел в комнату, тоже слегка сжав губы в улыбке.

- Привет.

“Sit down,” said she, “please,” indicating a high-backed, big-armed chair that bulged and was orange, of the kind just tilted at the angle in which I loved to loaf.

I did so, and she studied me.

“Glad to see you're up and around again.”

“Me, too. How've you been?”

“Fine, thank you. I must say I didn't expect to see you here.”

“I know,” I fibbed, “but here I am, to thank you for your sisterly kindness and care.” I let a slight note of irony sound within the sentence just to observe her response.

- Я тоже. Как поживаешь?

- Спасибо, хорошо. Должна сознаться, что не ожидала увидеть тебя здесь.

- Знаю, - чуть иронически ответил я. - но я здесь, чтобы поблагодарить тебя за сестринскую заботу и ласку.

At that point an enormous dog entered the room-an Irish wolfhound-and it curled up in front of the desk. Another followed and circled the globe twice before lying down.

“Well,” said she, returning the irony, “it was the least I could do for you. You should drive more carefully.”

С иронией я говорил специально, чтобы посмотреть на ее реакцию.

В эту минуту в комнату вошла собака - ирландский волкодав - который дошел до самого стола и плюхнулся рядом с ним на пол.

“In the future,” I said, “I'll take greater precautions, I promise.” I didn't now what sort of game I was playing, but since she didn't know that I didn't know, I'd decided to take her for all the information I could. “I figured you would be curious as to the shape I was in, so I came to let you see.”

- Обещаю тебе, что в будущем я буду принимать все меры предосторожности.

Я понятия не имел, в какие игры мы играем, но так как и она не знала, что я этого не знаю, я решил выудить из нее, что только возможно.

“I was, am,” she replied. “Have you eaten?”

“A light lunch, several hours ago.” I said.

- Да, - ответила она. - Ты что-нибудь ел?

- Позавтракал, два часа тому назад.

So she rang up the maid and ordered food. Then “I thought you might take it upon yourself to leave Greenwood,” she said, “when you were able, I didn't think it would be so soon, though, and I didn't think you'd come here.”

“I know,” I said, “that's why I did.”

Она позвонила служанке и приказала накрыть стол. Затем осторожно обратилась ко мне.

- Знаю. Потому-то я и пришел.

She offered me a cigarette and I took it, lit hers, lit mine.

“You always were unpredictable,” she finally told me. “While this has helped you often in the past, however, I wouldn't count on it now.”

Она предложила мне сигарету, и я вежливо сначала дал прикурить ей, потом закурил сам.

“What do you mean?” I said.

“The stakes are far too high for a bluff, and I think that's what you're trying, walking in here like this. I've always admired your courage, Corwin, but don't be a fool. You know the score.”

- Что ты хочешь этим сказать?

- Ставка слишком высока для блефа, а мне кажется, что ты именно блефуешь, явившись ко мне вот так запросто. Я всегда восхищалась твоей смелостью, Корвин, но не будь дураком. Ты ведь знаешь, как обстоит дело.

Corwin? File it away, under “Corey.”

“Maybe I don't,” I said. “I've been asleep for a while, remember?”

К_о_р_в_и_н? Запомним это наряду с «Кори».

“You mean you haven't been in touch?”

“Haven't had a chance, since I woke up.”

- Ты хочешь сказать, что ни с кем не связался?

- Просто еще не успел.

She leaned her head to one side and narrowed her wonderful eyes.

“Rash,” she said, “but possible. Just possible. You might mean it. You might. I'll pretend that you do, for now. In that case, you may have done a smart safe thing. Let me think about it.”

Она наклонила голову в сторону, и ее удивительные глаза сузились.

I drew on my cigarette, hoping she'd say something more. But she didn't, so I decided to seize what seemed the advantage I'd obtained in this game I didn't understand with players I didn't know for stakes I had no inkling of.

“The fact that I'm here indicates something,” I said.

Я затянулся сигаретой, надеясь, что она скажет еще что-нибудь. Но она молчала, думая о своем участии в этой игре, о которой я ничего не знал, с игроками, которые были мне неизвестны, и о ставках в которой я не имел никакого понятия.

“Yes,” she replied, “I know. But you're smart, so it could indicate more than one thing. We'll wait and see.”

Wait for what? See what? Thing?

- Да. Знаю. Но ты слишком умен, поэтому говорить это может слишком о многом. Подождем. Тогда увидим.

Подождем ч_е_г_о? Увидим ч_т_о? Галлюцинацию?

Steaks then arrived and a pitcher of beer, so I was temporarily freed from the necessity of making cryptic and general statements for her to ponder as subtle or cagey. Mine was a good steak, pink inside and full of juice, and I tore at the fresh tough-crested bread with my teeth and gulped the beer with a great hunger and a thirst. She laughed as she watched me, while cutting off tiny pieces of her own.

К этому времени нам принесли бифштексы и кувшин пива, так что на некоторое время я был избавлен от необходимости делать загадочные замечания и тонко намекать на то, о чем не имел ни малейшего представления. Бифштекс был прекрасный - розовый внутри, сочный, и я смачно захрустел свежим поджаренным хлебом, запивая всю эту роскошь большим количеством пива. Она засмеялась, нарезая свое мясо маленькими ломтиками и глядя, с какой жадностью я поглощаю пищу.

“I love the gusto with which you assail life, Corwin. It's one of the reasons I'd hate to see you part company with it.”

“Me, too,” I muttered.

- Что мне в тебе нравится, так это жажда жизни, Корвин, - сказала она. - И это одна из причин, по которой мне так не хотелось бы, чтобы ты с ней расстался.

- Мне тоже, - пробормотал я.

And while I ate, I pondered her. I saw her in a low-cut gown, green as the green of the sea, with full skirts. There was music, dancing, voices behind us. I wore black and silver and ... The vision faded. But it was a true piece of my memory, I knew; and inwardly I cursed that I lacked it in its entirety. What had she been saying, in her green, to me in my black and silver, that night, behind the music, the dancing and the voices?

И пока я ел, я представил себе ее. Я увидел ее в платье с большим вырезом на груди, зеленом, как может зеленеть только море, с пышной юбкой. Звучала музыка, все танцевали, позади нас слышались голоса. Моя одежда была двухцветная - черная и серебряная, и...

Видение исчезло. Но то, что я сейчас вспомнил, было правдой, моим прошлым, в этом я не сомневался, и про себя я выругался, что помню только часть этой правды. Что она говорила мне там - тогда, когда звучала музыка, все танцевали и слышались странные голоса?

I poured us more beer from the pitcher and decided to test the vision.

“I remember one night,” I said, “when you were all in green and I in my colors. How lovely things seemed-and the music...”

Her face grew slightly wistful, the cheeks smoothing.

Я налил из кувшина еще пива и решил испробовать на ней свое видение.

На лице ее появилось слегка мечтательное выражение, щеки порозовели.

“Yes,” she said. “Were not those the days? ... You really have not been in touch?”

“Word of honor,” I said, for whatever that was worth.

“Things have grown far worse,” she said, “and the Shadows contain more horrors than any had thought...”

- Да, - ответила она, - Какие прекрасные были тогда времена... Скажи, ты действительно ни с кем еще не связался?

- Честное слово, - сказал я.

Что бы это ни значило.

“And ...?” I inquired.

“He still has his troubles,” she finished,

“Oh.”

“Yes,” she went on, “and he'll want to know where you stand.”

- И?

- Он все в тех же заботах, - закончила она.

- О.

- Да, - продолжала она, - и ему хотелось бы знать, что ты намереваешься делать.

“Right here,” I said,

“You mean...

- Ничего.

- Ты хочешь сказать?

“For now,” I told her, perhaps too quickly, for her eyes had widened too much, “since I still don't know the full state of affairs,” whatever that meant.

“Oh.”

- По крайней мере сейчас, - поспешно добавил я, потому что глаза ее слишком уж широко открылись от изумления, - до тех пор, пока точно не буду знать, в каком положении находятся сейчас дела.

- А-а.

And we finished our steaks and the beer, giving the two bones to the dogs.

We sipped some coffee afterward, and I came to feel a bit brotherly but suppressed it. I asked, “What of the others?” which could mean anything, but sounded safe.

Мы доели наши бифштексы и допили пиво, а кости отдали собакам. Второй ирландский волкодав зашел в комнату незадолго до этого и тоже улегся у стола

Потом мы пили кофе, маленькими глоточками, и я почувствовал по отношению к ней самые настоящие братские чувства, которые, однако, быстро подавил.

Ведь такой вопрос ни к чему меня обязывал, а звучал он достаточно безопасно.

I was afraid for a moment that she was going to ask me what I meant. Instead, though, she leaned back in her chair, stared at the ceiling, and said, “As always, no one new has been heard from. Perhaps yours was the wisest way. I'm enjoying it myself. But how can one forget-the glory?” I lowered my eyes, because I wasn't sure what they should contain. “One can't,” I said. “One never can.”

На минуту я испугался, что она спросит меня, кого я имею в виду. Но она просто откинулась на спинку стула, подняла глаза к потолку и сказала:

Я опустил глаза долу, потому что не был уверен в их выражении.

There followed a long, uncomfortable silence, after which she said: “Do you hate me?”

“Of course not,” I replied. “How could I-all things considered?”

This seemed to please her, and she showed her teeth, which were very white.

Засим последовало долгое и неуютное для меня молчание, разрушенное вопросом.

- Что за ерунда, - ответил я. - Ведь что там ни говори, как я могу тебя ненавидеть?

Это, казалось, пришлось ей по душе, и она обрадованно обнажила в улыбке белые зубы.

“Good, and thank you,” she said. “Whatever else, you're a gentleman.”

I bowed and smirked.

“You'll turn my head.”

- Хорошо. И спасибо тебе большое, - сказала она. - Кем бы ты ни был, но ты настоящий джентльмен.

Я поклонился и расшаркался.

“Hardly,” she said, “all things considered.”

And I felt uncomfortable.

- Ну, что там ни говори, а это навряд ли.

И я почувствовал себя неуютно.

My anger was there, and I wondered whether she knew who it was that I needed to stay it. I felt that she did. I fought with the desire to ask it outright, suppressed it.

Ненависть и ярость вновь пробудились во мне, и я подумал, знает ли она, против кого они могут быть направлены. Я чувствовал, что знает, и с трудом удерживался от желания спросить ее об этом в лоб.

“Well, what do you propose doing?” she finally asked, and being on the spot I replied, “Of course, you don't trust me...”

“How could we?”

I determined to remember that we.

- Что ты думаешь делать? - спросила она в конце концов, и мне ничего не оставалось, как туманно ответить:

- Ну конечно, ты ведь мне не веришь...

- Как мы можем тебе верить?

Я решил запомнить это «мы».

“Well, then. For the time being. I'm willing to place myself under your surveillance. I'll be glad to stay right here, where you can keep an eye on me.”

“And afterward?”

“Afterward? We'll see.”

- Вот видишь. Так что в настоящее время я просто воспользуюсь твоим покровительством, и буду только рад жить здесь, где тебе не составит труда не выпускать меня из виду.

- А дальше?

- Дальше? Там видно будет.

“Clever,” she said, “very clever. And you place me in an awkward position.” (I had said it because I didn't have any place else to go. and my blackmail money wouldn't last me too long.) “Yes, of course you may stay. But let me warn you"-and here she fingered what I had thought to be some sort of pendant on a chain about her neek-"this is an ultrasonic dog whistle. Donner and Blitzen here have four brothers, and they're all trained to take care of nasty people and they all respond to my whistle. So don't start to walk toward any place where you won't be desired. A toot or two and even you will go down before them. Their kind is the reason there are no wolves left in Ireland. you know.”

- Умно, очень умно, - сказала она. - И ты ставишь меня в неловкое положение.

(Честно говоря, мне просто некуда было больше идти, а на деньги, которые я выудил у доктора, долго было не прожить).

- Да, ты конечно, можешь остаться, но я хочу предупредить тебя, - тут она поиграла каким-то брелоком, висевшим на шее, - волкодавы. В Ирландии и волков не осталось после того, как там завели эту породу.

“I know,” I said, realizing that I did.

“Yes.” she continued, “Eric will like it that you are my guest. It should cause him to leave you alone, which is what you want, n'est-ce-pas?”

“Oui.” I said.

- Знаю, - механически ответил я и тут же понял, что действительно это знаю.

- Да, - продолжала она. - Эрик будет доволен, что ты - мой гость. Это вынудит его оставить тебя в покое, а ведь именно этого ты хочешь, «не-се-па?».

«Уи, мадам».

Eric! It meant something! I had known an Eric, and it had been very important, somehow. that I did. Not recently. But the Eric I had known was still around, and that was important.

Why?

Э_р_и_к! Это что-то значило! Я _з_н_а_л Эрика, и почему-то было очень важно, что я его знал. Правда, это было давно. Но Эрик, которого я знал, все еще был для меня очень важен.

Почему?

I hated him, that was one reason. Hated him enough to have contemplated killing him. Perhaps I'd even tried.

Also, there was some bond between us, I knew.

Я ненавидел его, и это была одна из причин. Ненавидел его настолько, что даже мысль об его убийстве была не в диковинку. Возможно, что я когда-то даже пытался это сделать.

И между нами существовала какая-то связь, это я тоже знал.

Kinship?

Yes, that was it. Neither of us liked it being brothers... I remembered, I remembered...

Big, powerful Eric, with his wet curly beard, and his eyes—just like Evelyn's!

Родственная? Да, да именно это.

Причем ни мне, ни ему не нравилось, что мы... братья... Я помнил... помнил...

Большой, сильный Эрик - с его важной кудрявой бородой и глазами - такими же, как у Эвелины!

I was racked with a new surge of memory, as my temples began to throb and the back of my neck was suddenly warm.

I didn't let any of it show on my face, but forced myself to take another drag on my cigarette, another sip of beer, as I realized that Evelyn was indeed my sister! Only Evelyn wasn't her name. I couldn't think of what it was, but it wasn't Evelyn. I'd be careful, I resolved. I'd not use any name at all when addressing her, until I remembered.

На меня нахлынула новая волна воспоминаний, в висках отчаянно запульсировало, лоб покрылся испариной.

Но на лице ничто не отразилось, я медленно затянулся сигаретой и прихлебнул пива, одновременно сообразив, что Эвелина действительно была моей сестрой! Только вот звали ее иначе. Я никак не мог вспомнить ее настоящее имя, но только не Эвелина - это уж точно. Что ж, придется вести себя еще осторожнее, - решил я. - В конце концов не так уж трудно вообще не называть ее по имени до тех пор, пока не вспомню.

And what of me? And what was it that was going on around me?

Eric, I suddenly felt, had had some connection with my accident. It should have been a fatal one, only I'd pulled through. He was the one, wasn't he? Yes, my feelings replied. It had to be Eric. And Evelyn was working with him, paying Greenwood to keep me in a coma. Better than being dead, but...

А кто же я сам? И что, наконец, все это значило?

I realized that I had just somehow delivered myself into Eric's hands by coming to Evelyn, and I would be his prisoner, would be open to new attack, if I stayed.

But she had suggested that my being her guest would cause him to leave me alone. I wondered. I couldn't take anything at face value. I'd have to be constantly on my guard. Perhaps it would be better if I just went away, let my memories return gradually.

Внезапно я понял, что, придя к Эвелине, я попался Эрику прямо в руки, стал его пленником, на которого можно напасть в любую минуту, если, конечно, я здесь останусь.

Но она сказала, что раз я ее гость, то Эрику придется оставить меня в покое. Было о чем задуматься. Я не имел права верить всему, что мне говорили. Мне придется все время быть настороже. Возможно, действительно будет лучше, если я уйду отсюда, пока память полностью ко мне не вернется.

But there was this terrible sense of urgency. I had to find out the full story as soon as possible and act as soon as I knew it. It lay like a compulsion upon me. If danger was the price of memory and risk the cost of opportunity, then so be it. I'd stay.

“And I remember,” Evelyn said, and I realized that she had been talking for a while and I hadn't even been listening. Perhaps it was because of the reflective quality of her words, not really requiring any sort of respouse—and because of the urgency of my thoughts.

Но в глубине души что-то меня подхлестывало. Почему-то казалось жизненно важным как можно скорее узнать, в чем дело, и действовать, как только все узнаю. У меня было чувство, что время дорого. Очень дорого. И если опасность была ценой моей памяти, то быть посему. Я остаюсь.

Тут я понял, что она говорила со мной уже несколько минут, а я даже не слушал. Может, потому, что болтала она о пустяках, и я автоматически не слышал, а может потому, что меня захлестнула волна собственных воспоминаний.

“And I remember the day you beat Julian at his favorite game and he threw a glass of wine at you and cursed you. But you took the prize. And he was suddenly afraid he had gone too far. But you laughed then, though, and drank a glass with him. I think he felt badly over that show of temper, normally being so cool, and I think he was envious of you that day. Do you recall? I think he has, to a certain extent, imitated many of your ways since then. But I still hate him and hope that he goes down shortly. I feel he will...”

- Я помню тот день, когда ты победил Джулиана в его любимых состязаниях, и он швырнул в тебя стакан с вином, и проклял тебя. Но приз все-таки выиграл ты. И он внезапно испугался, что позволил себе лишнее. Но ты просто рассмеялся и выпил с ним другой стакан. Я думаю, он до сих пор раскаивается, что не сдержался тогда - ведь он всегда такой хладнокровный, и мне кажется, что он здорово завидовал тебе в тот день. Ты помнишь? Мне кажется, что с тех самых пор он почти во всем старается подражать тебе. Но я ненавижу его по-прежнему, и надеюсь, что когда-нибудь он все же споткнется. Теперь-то, я думаю, это будет скоро...

Julian, Julian, Julian. Yes and no. Something about a game and my baiting a man and shattering an almost legendary self-control. Yes, there was a feeling of familiarity; and no, I couldn't really say for certain what all had been involved.

“And Caine, how you gulled him! He hates you yet, you know...”

Джулиан, Джулиан, Джулиан. Да и нет. Что-то насчет состязания и спора на приз, и то, что я нарушил его почти легендарное самообладание. Да, в этом было что-то знакомое... нет, все же я точно не помнил, в чем там было дело.

I gathered I wasn't very well liked. Somehow, the feeling pleased me.

And Caine, too, sounded familiar. Very.

Eric, Julian, Caine, Corwin. The names swam around in my head, and in a way, it was too much to hold within me.

“It's been so long...” I said, almost involuntarily, and it seemed to be true.

Насколько я понял, я не пользовался особой популярностью.

И Каин тоже мне был знаком. Очень знаком. Эрик, Джулиан, Каин, Корвин.

Имена эти плыли в моем мозгу, разрывали голову.

“Corwin,” she said, “let's not fence. You want more than security, I know that. And you're still strong enough to get something out of this, if you play your hand just right. I can't guess what you have in mind, but maybe we can make a deal with Eric.”

- Корвин, - сказала она, - давай перестанем играть в жмурки. Ты хочешь от меня большего, чем просто безопасности, я это знаю. И у тебя еще хватит сил, чтобы не остаться в стороне, если ты поведешь себя правильно. Я не могу даже догадаться, что у тебя на уме, но может быть, мы еще сумеем договориться с Эриком.

Это «мы» явно прозвучало фальшиво.

The we had obviously shifted. She had come to some sort of conclusion as to my worth in whatever was going on. She saw a chance to gain something for herself, I could tell. I smiled, just a little. “Is that why you came here?” she continued. “Do you have a proposal for Eric, something which might require a go-between?”

Она пришла к определенным выводам относительно того, какую пользу я могу ей принести при данных обстоятельствах, каковы бы они ни были. Было ясно, что она увидела возможность урвать и для себя лакомый кусочек.

Я слегка улыбнулся.

“I may,” I replied, “after I've thought about it some more. I've still so recently recovered that I have much pondering to do. I wanted to be in the best place, though, where I could act quickly, if I decided my best interests lay with Eric.”

“Take care,” she said. “You know I'll report every word.”

- Может быть, - ответил я, - Только мне еще надо все хорошенько обдумать. Ведь я совсем недавно поправился. И мне хотелось быть в удобном, надежном месте, если придется действовать быстро, на тот случай, если я, конечно, решу, что мне лучше всего вести переговоры с Эриком.

- Думай, о чем говоришь, - рассердилась она. - Ты ведь знаешь, что я доложу о каждом твоем слове.

“Of course,” I said, not knowing that at all and groping for a quick hedge, “unless your best interests were conjoined with my own.”

Her eyebrows moved closer together, and tiny wrinkles appeared between them.

“I'm not sure what you're proposing.”

- Ну конечно, - подтвердил я, ничего на самом деле не знающий, и тут же попробовал перехватить инициативу. - Если, конечно, ты сама не решишь, что тебе лучше иметь дело со мной.

Ее брови сдвинулись, между ними пролегли крохотные морщинки.

“I'm not proposing anything, yet,” I said. “I'm just being completely open and honest with you and telling you I don't know. I'm not positive I want to make a deal with Eric. After all...” I let the words trail off on purpose, for I had nothing to follow them with, though I felt I should.

Тут я сделал многозначительную паузу, потому что сказать, по существу, мне больше было нечего, хотя я чувствовал, что пауза эта не совсем убедительна.

“You've been offered an alternative?” She stood up suddenly, seizing her whistle. “Bleys! Of course!”

- А что, у тебя есть другие предложения?

Внезапно она вскочила, схватившись за свой свисток.

- Блейз! Ну конечно же!

“Sit down,” I said, “and don't he ridiculous. Would I place myself in your hands this calmly, this readily, just to be dog meat because you happen to think of Bleys?”

- Сядь и не смеши меня, - ответил я. - Неужели я пришел бы к тебе вот так, запросто, проще говоря, отдался бы на твою милость, если бы речь шла о каких бы то ни было предложения Блейза?

She relaxed, maybe even sagged a little, then reseated herself.

“Possibly not,” she finally said, “but I know you're a gambler, and I know you're treacherous. If you came here to dispose of a partisan, don't even bother trying. I'm not that important. You should know that by now. Besides, I always thought you rather liked me.”

Рука, сжимавшая свисток, опустилась. Она расслабилась и снова села.

“I did, and I do,” I said, “and you have nothing to worry about, so don't. It's interesting, though, that you should mention Bleys.”

Bait, bait, bait! There was so much I wanted to know!

“Why? Has he approached you?”

- Так оно и есть, - с готовностью ответил я, - тебе не о чем беспокоиться. Успокойся. Однако странно, что ты заговорила о Блейзе.

Приманка, приманка, приманка! Мне так много надо было знать!

“I'd rather not say,” I replied, hoping it would give me an edge of some kind, and now that I knew Bleys' gender: “If he had, I'd have answered him the same as I would Eric-'I'll think about it. '“

“Bleys,” she repeated, and Bleys, I said to myself inside my head, Bleys. I like you. I forget why, and I know there are reasons why I shouldn't-but I like you. I know it.

- Блейз, - повторила она.

Блейз, - сказал я сам себе, Блейз, ты мне нравишься. Я забыл почему, и я знаю, что есть причины, по которым так не должно быть, но ты мне нравишься. Я это знаю.

We sat awhile, and I felt fatigue but didn't want to show it. I should be strong. I knew I had to be strong.

I sat there and smiled and said, “Nice library you've got here,” and she said, “Thank you.”

Некоторое время мы сидели молча, и я почувствовал сильную усталость, но ничем этого не показал. Я должен быть сильным. Я знал, что должен быть сильным.

Я сидел совершенно спокойно и, улыбаясь, сказал:

И она ответила:

Последовала очередная пауза.

“Bleys,” she repeated after a time. “Do you really think he has a chance?”

I shrugged.

“Who knows? Not I, for certain. Maybe he does. Maybe not, too.”

- Блейз, - вновь повторила она. - Скажи, ты действительно думаешь, что у него есть хотя бы один шанс?

Я пожал плечами:

Then she stared at me, her eyes slightly wide, and her mouth opening.

“Not you?” she said, “You're not proposing to try yourself, are you?”

I laughed then, solely for purposes of countering her emotion.

Вдруг я увидел, что она уставилась на меня широко открытыми изумленными глазами. Даже рот чуть приоткрылся.

Тогда я рассмеялся, чтобы как-то сгладить ее вспышку.

“Don't he silly,” I said when I'd finished. “Me?”

But as she said it, I knew she'd struck some chord, some deep-buried thing which replied with a powerful “Why not?”

I was suddenly afraid.

- Не болтай глупостей, - сказал я, хохоча. - при чем здесь я?

Но что-то в глубине души отозвалось на ее слова, какая-то струна, и молнией мелькнула мысль: «Почему бы и нет!»

Внезапно мне стало страшно.

She seemed relieved, though, at my disavowal of whatever it was I was disavowing. She smiled then, and indicated a built-in bar off to my left.

“I'd like a little Irish Mist,” she said.

“So would I, for that matter,” I replied, and I rose and fetched two.

Казалось, мой ответ, что бы он ни значил, все же успокоил ее. Она тоже улыбнулась в ответ и махнула рукой в сторону встроенного в стену бара.

- Да и я не откажусь, - я встал и налил два бокала.

Затем я вновь удобно устроился на стуле.

“You know,” I said, after I'd reseated myself, “it's pleasant to be together with you this way, even if it is only for a short time. It brings back memories.”

And she smiled and was lovely.

“You're right,” she said, sipping her drink. “I almost feel in Amber with you around,” and I almost dropped my drink.

- Знаешь, - проговорил я, вновь удобно устраиваясь на стуле, - все-таки мне приятно сидеть с тобой вот так, наедине. Хотя, может, это и ненадолго. По крайней мере, у меня возникают приятные воспоминания.

Она улыбнулась и засияла.

Бокал чуть не выпал из моих рук.

Amber! The word had sent a bolt of lightning down my spine!

Then she began to cry, and I rose and put my arm around her shoulders to comfort her.

“Don't cry, little girl. Please don't. It makes me unhappy, too.” Amber! There was something there, something electrical and potent! “There will be good days once again.” I said, softly.

Эмбер! Это слово горячей волной окатило меня.

Затем она тихо заплакала, и я поднялся, полуобнял ее за плечи, чуть прижав к себе.

ЭМБЕР! В этом названии заключалось что-то жизненно важное, пульсирующее, живое.

“Do you really believe that?” she asked.

“Yes,” I said loudly. “Yes, I do!”

“You're crazy,” she said. “Maybe that's why you were always my favorite brother too. I can almost believe anything you say, even though I know you're crazy.”

- Ты действительно веришь в это?

- Да, - громко ответил я. - Да, верю!

- Ты сумасшедший! Может быть, поэтому ты всегда был моим любимым братом. Я почти верю во все, что ты говоришь, хотя я и знаю, что ты сумасшедший!

Then she cried a little more and stopped.

“Corwin,” she said, “if you do make it—if by some wild and freakish chance out of Shadow you should make it—will you remember your little sister Florimel?”

“Yes,” I said, knowing it to be her name. “Yes, I will remember you.”

Затем она еще немного поплакала, потом успокоилась.

- Да. - ответил я, внезапно зная, что это ее настоящее имя, - да, я тебя не забуду.

“Thank you. I will tell Eric only the essentials, and mention Bleys not at all, nor my latest suspicions.”

“Thank you, Flora.”

“But I don't trust you worth a damn,” she added. “Remember that, too.”

- Спасибо. Я расскажу Эрику только самое основное, а о Блейзе и о своих догадках вообще ничего не скажу.

- Спасибо, Флора.

- И все же я не доверяю тебе ни на секунду, - добавила она. - И пожалуйста, не забывай этого.

“That goes without saying.”

Then she summoned her maid to show me to a room, and I managed to undress, collapsed into the bed, and slept for eleven hours.

- Ты могла бы этого и не говорить.

Потом она снова позвонила своей служанке, которая проводила меня в спальню, где я с трудом умудрился раздеться, после чего замертво свалился в постель и проспал одиннадцать часов кряду.